Из представленных в таблицах данных видно, что в 1992 году инфляция была существенно выше, чем в 1993 г. только из-за скачка цен в январе месяце в результате их либерализации. Этот скачок цен был неизбежен и обусловлен огромным «инфляционным навесом», накопившемся в основном за годы Перестройки. Е. Т. Гайдар никак не мог предотвратить этого скачка цен: сколь жесткой ни была бы его макроэкономическая политика, цены обречены были взлететь ввысь при либерализации. Если исключить из анализа январь месяц (то есть попытаться, насколько это вообще возможно, привести в сопоставимые условия данные 1992−1993 гг.), то окажется, что инфляция в 1992 г. была точно такой же, как и в 1993 г., то есть Гайдар и Федоров добились примерно одинаковых успехов в борьбе с инфляцией.

Несмотря на действительно героические усилия Бориса Федорова по проведению стабилизационной политики³, реализованные меры не смогли ограничить бюджетную и денежную экспансию. Среднемесячный темп прироста денежной базы в первом полугодии 1993 года составил около 15%. В целом за 1993 год денежный агрегат М2 увеличился на 430%, что составляло 15% в среднемесячном выражении. В результате экспансионистской финансовой политики среднемесячные темпы роста потребительских цен были стабильно высокими (20,5%) на протяжении почти всего 1993 года.

Одновременно происходило усиление зависимости между государственными финансами и денежной политикой. Доля кредитов, выданных Министерству финансов, в общем объеме кредитов ЦБ составила к концу 1993 года 47,6%, тогда как к концу 1992 года — 37,8%. За счет кредитов Центрального банка было профинансировано 64% общего объема финансирования бюджетного дефицита. В результате правительству не удалось преодолеть запущенный в середине 1992 года режим инфляционного финансирования государственного бюджета. Высокая инфляция становилась все более необходимым элементом в механизме функционирования государственных финансов⁴.

Таким образом, даже в условиях устранения некоторых инфляционных угроз в 1993 году, характерных для 1992 года (отношения с центральными банками государств, объявивших о своей независимости, были переведены на корреспондентские счета лишь в середине 1992 года⁵), Борису Федорову не удалось радикально снизить инфляцию.

После возвращения Е. Т. Гайдара в правительство и окончания кризиса двоевластия правительству удалось принять ряд, связанных с сокращением непосильных для государства расходов. Это касается принятия следующих решений:

• отмены индексации цен на зерно и другие сельскохозяйственные культуры, поставляемые государству⁶;
• отмены дотаций на хлеб (с введением пособия на хлеб малообеспеченным гражданам)⁷;
• окончательной отмены импортных субсидий⁸;
• серьезного сокращения объемов государственных капитальных вложений и секвестирирования всех расходных статей федерального бюджета на IV квартал 1993 года⁹;
• повышения ставки рефинансирования ЦБ¹⁰;
• подчинения Пенсионного и других внебюджетных фондов правительству¹¹.

Благодаря этому дефицит федерального бюджета в 1993 году удалось удержать на уровне 7,8% ВВП (по статистике Минфина) и не только не допустить финансовой катастрофы, но и заложить основы для постепенного снижения уровня инфляции¹².

Перечисленные выше меры несколько корректируют безапелляционность тезиса А. Н. Илларионова о том, что возвращение Гайдара только усложнило жизнь Федорова в сфере стабилизационной политики¹³.

Таким образом, миф о «хорошем» Федорове и «плохом» Гайдаре не выдерживает проверки фактами. Практически одинаковые показатели инфляции в 1992—1993 гг. свидетельствуют о том, что какой бы реформатор ни находился у власти, политическая нестабильность и раскол элиты, характерный для революционного процесса, были непреодолимыми препятствиями на пути быстрой макроэкономической стабилизации. Гайдар и Федоров — два выдающихся деятеля той эпохи. При том, что отношения между ними не всегда были гладкими, противопоставлять их представляется крайне неуместным — их рассудит история, а не сиюминутные политические спекуляции.