«Народный кризис»: на вопросы отвечает Марина Новикова-Грунд

Введение режима самоизоляции, а затем быстрая его отмена сопровождаются у многих состоянием тревоги. Несколько месяцев назад было непонятно, как справляться с социальной депривацией, изоляцией, новыми условиями труда и повседневной жизни, сильно изменившейся в условиях локдауна. Теперь нормальным кажется возвращение к обычной рутине, практикам докрантинного поведения. Но это возвращение дается не так просто. По крайней мере, вынырнуть из состояния беспокойства в какие-то виды функциональной деятельности быстро получается далеко не у всех.

Так почему и чего мы боимся? Стали ли самоизоляция и карантинирование настоящей травмой, которую стоит прорабатывать? В чем проявляется этот страх – даже у тех, кто не признается себе в его наличии? И как эти волны переживаний преобразуются в общественно видимое поведение? Какие заметные формы оно принимает?