«Конечно, экономика была главным для него в жизни»: К 60-летию Егора Гайдара
- 1
19 марта Егору Гайдару исполнилось бы 60 лет. Большинство людей помнит его как государственного деятеля, экономиста и реформатора, решившегося на трудные, но необходимые в то время для страны реформы. Однако многие из родных, близких и просто знакомых с Егором Гайдаром помнят его просто как человека, для которого экономика была главным в жизни, но далеко не единственным. Именно их истории, живые и зачастую случайные, мы собрали специально к этому дню.
Петр Гайдар:
Он всегда очень серьезно говорил. Никогда не делал скидок на то, что ты ребенок. Если ты задаешь вопрос, то получаешь серьезный ответ на него. Неважно – восемь тебе лет, семь… Поэтому общаться с ним было безумно интересно.
С 1985 года он уже стал постоянно ездить по заграницам – читать лекции. Он уже какие-то вещи нам оттуда привозил … А с детскими подарками у него как-то все совсем не ладилось. Например, я ему заказывал привезти жвачку – как любой ребенок в то время. Он приехал из Америки, положил передо мной какую-то очень странную жвачку. А ведь тогда уже знал все жвачки: «бубль-гумы», «турбо» и прочие. А тут он выкладывает какие-то странные упаковки и смотрит на меня выжидающе. И говорит: «Ты знаешь, это очень дорогая жвачка. Я взял их, загреб» - а там же в командировке все доллары страшно экономили: «Мне пятьдесят долларов за нее пришлось заплатить». Но он уже не стал отказываться и стал смотреть, как я обрадуюсь это жвачке. Я попробовал – это была просто какая-то отвратительная лакричная гадость. Потом выяснилось, что это жвачка от курения – никотиновая. Чтобы жевать, когда бросаешь курить.
Виталий Кошкин:
Приходит к нам, говорит: «Ребята, я к вам на часик». Внуки делают уроки, Маша с ними. Ну, ладно – решили сейчас в баню сходим, по рюмке и поедет. А в это время муж моей дочери взял гитару – начал петь Окуджаву, Визбора. А для Егора Тимуровича авторская песня была слабым местом. Он так любил авторскую песню, что забыл про все на свете и просидел с нами часа два.
Татьяна Юмашева:
Егор Тимурович приезжает к нам в гости. Мама его обожает, специально для него сама готовит рыбные пельмени, свои печенья и торты. Я говорю ей, Егору Тимуровичу они вредны, она – я знаю, он их любит. Только чуть-чуть надкусит. Вместе обедаем.
А потом они с папой уходят в гостиную и долго-долго разговаривают. Им уже никуда спешить. Никто их не ждет. Никому они не нужны. Ну нет, нужны, конечно, родным, близким. Но стране не нужны. Они разговаривают и разговаривают. Наконец, дверь гостиной открывается, оба выходят довольные, глаза горят.
Егор Тимурович собирается, прощается со всеми, я провожаю его к машине, он, перед тем как сесть, останавливается и говорит мне: «Таня, ты не представляешь, что за человек, твой отец! И что он сделал для России!» Я горда и счастлива. Я это и так знаю, но услышать от такого человека, как Гайдар!..
Возвращаюсь, подхожу к папе, спрашиваю, как поговорили? А он, улыбаясь: «Да-а! Умнейший человек! России повезло. Какое же удовольствие с ним поговорить!»
Борис Немцов:
Собираюсь в правительство, к Гайдару на совещание. В Нижнем — кошмар, платить людям нечем, потому что денег физически нет, забастовки. Иван Скляров, бывший 1-й секретарь Арзамасского горкома КПСС, собирал меня в Москву: сложил в коробку бутылки арзамасской водки — Аркадий Гайдар был родом из Арзамаса и там есть ликеро-водочный завод его имени, двухкилограммовые банки черной икры, хохлому. Приезжаю в Москву, иду на совещание, Иван ждет меня внизу. Возвращаюсь, Скляров спрашивает: «Ну что, решил вопрос?» — «Решил». — «А подарки? Ты что, с ума сошел — как дальше будешь вопросы решать?» Беру коробку, снова поднимаюсь на 5-й этаж здания на Старой площади, где тогда правительство сидело, прошусь к Егору. Захожу к Гайдару с коробкой в кабинет... Как он на меня орал! Покрылся красными пятнами, по-моему, даже матерился, хотя редко это делал. Сказал: «Прошу вас больше никогда этого не делать...»
Аркадий Мурашев:
Когда я был уже некоторое время начальником Московской милиции и правительство Гайдара существовало уже некоторое время, произошло покушение на Грушевенко – заместителя Лопухина… Этот эпизод тогда всех напугал. … Тогда я предложил: «Давайте я вам пистолеты раздам, чтоб чувствовали себя уверенней». Все ведь «мальчишки» – конечно же, с радостью согласились. Пистолеты на Старую площадь привез, раздал. А стрелять-то вы умеете? Я сам к тому времени уже походил в тир, освоился: все-таки начальник милиции. Должен же начальник милиции уметь стрелять. … Договорились пойти в тир на Газетном – там есть в подземелье при министерстве. Собрали кучу министров. Дунаев приехал – он неплохо стрелял. … мы собрались – и началось. В итоге – кто в лес, кто по дрова. Кроме Егора Тимуровича Гайдара, оказывается, он занимался стрельбой в какое-то время своей юности. У него была твердая рука. В результате он единственный из всех вооруженных министров стрелял вполне на уровне. Ну, мы с Дунаевым хорошо стреляли, конечно – и Егор был с нами. А остальные, конечно, стреляли, как попало.
Ольга Бычкова (журналист Эха Москвы):
И выходит номер газеты, которая выходила еженедельно. Я приезжаю в редакцию и звонит телефон. Секретарь редакции мне говорит: «Тебе звонит Егор Гайдар», премьер-министр фактически. Я говорю: «Ну, хорошо, соедини, пожалуйста. Пускай звонит». Он мне говорит: «Здравствуйте, — говорит мне Гайдар. – Это Егор Тимурович вас беспокоит. Вот, в сегодняшнем номере опубликован ваш материал, посвященный такому-то закону. Дело в том, что вы там все правильно написали, но вы не учли такое-то обстоятельство и поэтому, вполне возможно, что этот материал можно было дополнить еще такими-то фактами и соображениями. Если вы не против, может быть, вы могли бы приехать ко мне завтра, я бы вам объяснил, как все было на самом деле». Я, конечно, совершенно в обалдении в полном говорю: «Конечно, я не против. Конечно, я приеду». Я приезжаю на Старую площадь к премьер-министру фактическому, который тратит примерно полтора часа своего драгоценного премьерминистрского времени для того, чтобы объяснить юной корреспондентке «Московских Новостей», что там, в действительности, следовало еще не упустить в этом материале.
Анатолий Чубайс:
Дефолт 98-го года. Ситуацию удержать не смогли. Дней через десять узнаю: Егор потерял свои сбережения. Спрашиваю его: «Егор, ты же понимал, к чему идет? Почему деньги не вынул?» Егор: «Честно? Я: «Честно.» Егор: «Я забыл».
Евгений Ясин:
Несколько лет назад, на моем 70-летнем юбилее, Егор выступил в свойственной ему манере: «Евгений Григорьевич, вы создали в России рыночную экономику». Понятно, что это было юбилейное преувеличение — заслуга была его. «А теперь, — продолжал он, — вы хотите, чтобы в России была демократия. Но ведь надо же что-то оставить будущим поколениям, нельзя все брать на себя». Егор все и всегда брал на себя — это его характеристика, его стиль. Он был великий человек. Ему удалось то, что удается человеку в жизни редко: он повернул судьбу страны.